Введение

Актуальная и важная статья итальянских психоаналитиков Серджио Анастасиа и Пьетро Роберто Гоисиса «Второй этап Sars-CoV-2 в психоанализе» посвящена рефлексии трансформации психоаналитической практики (внутреннего и внешнего сеттинга), как в психоаналитических сообществах, так и собственно «психоаналитика за работой» в условиях, когда вирус угрожал и, возможно, угрожает «убить» психоанализ.

Авторы со всей возможной откровенностью и ясностью представляют дилемму, встающую перед каждым аналитиком: «защищать ортодоксальность психоаналитического метода» или «оставаться в отношениях, даже когда некоторые устанавливаемые стандарты становятся неприменимыми и традиционные профессиональные барьеры, такие как нейтральность и безоценочное отношение, дают сбой».

Пандемия, несмотря на принудительное физическое дистанцирование, повлекла за собой исключительную социальную близость и вовлеченность, выявила хрупкость и уязвимость личности, проявила степень взаимозависимости людей, привела к болезненному осознанию отдельности людей.

Отказ от экзистенциального осознания себя в изменяющейся реальности сосуществования с вирусом лишает пациента и аналитика «возможности производить правильное тестирование реальности».

Вот далеко не все вопросы, которые стоят перед психоаналитическим сообществом «в предложенных условиях» пандемии.

«Как мы будем реагировать на критические ситуации, например, когда пациент по какой-либо причине попросит нас продолжить дистанционный анализ? Как мы поступим с пациентами, которые не захотят продолжать анализ в новых отличающихся условиях? Может ли такое случиться? По каким причинам? Как мы справимся с финансовыми трудностями, которые будут испытывать многие пациенты? Каково будет влияние мировой экономической ситуации и личных финансовых проблем аналитика? Какие последствия все это будет иметь для молодого поколения пациентов, а также для тех, кто обучается нашей профессии? Придется ли нам столкнуться с новыми формами психических заболеваний?»

В статье предлагается «проект» новых форм регуляций, «необходимых способов аналитического существования и поведения» в изменяющейся реальности психоаналитической практики.

В захватывающем эссе «Я убил свою маму?..» дается анализ двух фильмов Ксавье Долана, молодого талантливого канадского режиссера. Речь идет о фильмах «Я убил свою маму» и «Мамочка». Авторы эссе — Л.С. Антонова и И.Н. Корнеева — подходят к фильмам с точки зрения разрешения Эдиповой ситуации в отношениях «мать — сын». Режиссер создает такую реалистичную атмосферу тесных, напряженных отношений материи и сына в отсутствие разделяющего отца, что авторы пишут о вуайеристическом ощущении подглядывания «в замочную скважину».

Тесная семейная рамка пары матери и подростка раздвигается с появлением в обоих фильмах, как по трафарету, учительницы. В отсутствие отца отношения с ней лечат душевные раны, дают надежду на возможность подростку начать свою жизнь, отделившись от матери. И если в первом фильме, несмотря на весь драматизм отношений матери и подростка, такая надежда есть, то во втором эта история заканчивается трагически.

Теоретическая рамка, которую предлагают авторы эссе для осмысления ситуации взросления подростка, переполненного разрушающей силой инцестуозной любви к матери, базируется на идеях М. Кляйн, Р. Бриттона, Д. Винникотта и др. «Патологические состояния психики включают в себя нарциссические состояния, перверсию и психоз. При нарциссизме подросток утверждает свое главенство, превосходство и отрицает созидательность родительской пары. При перверсии на эдипальную пару совершаются жестокие атаки, поскольку она ощущается как жестко исключающая. Затем происходит идентификация с родительской парой по садомазохистическому сценарию. В психотических состояниях пара разрушается в фантазии, затем происходит идентификация с ней и, как следствие, разрушается способность пользоваться собственной психикой».

Если в известной статье Р. Перельберг «Убитый отец; мертвый отец: переосмысление Эдипова комплекса» автор исследует отношения сына и отца, то предлагаемая читателям статья заставляет думать «о мертвой матери» и «убитой матери», о картине негативного Эдипового комплекса.

В эссе также дается содержательный очерк жизни режиссера анализируемых фильмов, Ксавье Долана.

Глубокая статья М.В. Борзовой «В проеме окна. В проеме Windows» отсылает нас к одному из труднейших вопросов психологии — к истокам возникновения психики, а также к аутистическим феноменам нарушения ее развития.

В исследовании автор интегрирует различные психоаналитические подходы к аутистическому слому в развитии (М. Малер (Mahler), Ф. Тастин (Tustin), Д. Мельтцер (Meltzer), Э. Бик (Bick), Т. Огден (Ogden), Г. Розенфельд (Rosenfeld), Д. Стайнер (Steiner) и др.), опирается на взгляды психоаналитиков о раннем превербальном восприятии в неразделенности соматического и символического, проживания и отражения ( М. Кляйн, С. Айзекс, Д. Ривьер, Д. Винникотт, П. Оланье, Х. Сигал, У. Бион, Дж. Арлоу, С. Даулинг и др.).

М. Борзова пишет об аутистической сокрушающей тревоге: «Тревога на этом уровне — это невыразимый страх исчезнуть, просочиться или раствориться в бесконечном пространстве. Исчезает или повреждается само переживание чувственной связности и телесной сдерживающей поверхности. Лишенный чувственного удерживания в виде объятий матери, ритмичного укачивания, твердости и мягкости в ощущениях, периодичности присутствия и отсутствия, младенец остается один на один с ураганом или извержением вулкана, с ужасом. Остается без самого смысла существования. «Сущий/существующий/присутствующий» ли он, когда отсутствует его мать?»

В связи с этим автор поднимает вопрос об онлайн-встречах пациента и аналитика «в предложенных обстоятельствах» при пандемии.

Что происходит, когда восприятие друг друга теряет качество безусловного присутствия, т. е. «телесное» «соматическое» измерение переноса и контрпереноса?

«Можно ли проработать травму утраты (отсутствия) в формате работы онлайн или мы можем только ее повторить?»

Автор приводит фрагменты работы с пациенткой и обсуждает наличие и влияние сенсорной депривации при нахождении друг друга в двумерном измерении «в проеме окна компьютера».

Насколько физическое присутствие аналитической пары в одном реальном и конкретном пространстве кабинета действительно необходимо — основная тема содоклада М.Ю. Арутюнян «В проеме окна. Комментарий по мотивам доклада М.В. Борзовой «В проеме окна. В проеме Windows» к докладу М.В. Борзовой «В проеме окна. В проеме

Windows». Эта тема диктуется тем вынужденным положением вещей, в котором оказались аналитики и пациенты, продолжающие анализ дистанционно в условиях пандемии. Перед психоаналитиками встает вопрос, что происходит с аналитическим процессом и его участниками при онлайн-встречах.

Это развенчание аналитика и всемогущества психоанализа, кастрация, потеря убежища (кабинета) и новое его обретение в экране и наушниках, слом «антропологической ситуации анализа», предполагающей безусловное соприсутствие «ребенка с родителями, любовников в объятии, родителей в первичной сцене»? Это преждевременная насильственная сепарация и возрождение аутистических защит, особенно в случаях пациентов с аутистическим спектром патологии? Или процесс анализа продолжает развиваться, опираясь на неизменяемые характеристики объекта, такие как голос, используя такие сохраняющиеся атрибуты сеттинга, как постоянство времени встреч и продолжительности сессий?

В ходе обсуждения доклада автор вводит две группы дополнительных внешних экспертов. Первая группа — израильские психоаналитики (150 человек), соединившиеся, чтобы вместе переживать и рефлексировать «травматический шок», опыт «насильственного разъединения». Вторая группа — это несколько аналитиков, участвовавших в полемической переписке, опубликованной в июньском номере Международного психоаналитического журнала. Очевидна потребность профессионалов соединиться и совместно обсуждать тектонический сдвиг, произошедший в жизни людей в связи с пандемией, необходимость понять новые черты «фундаментальной антропологической ситуации», чтобы затем разглядеть их в «антропологической ситуации анализа».

«Я там, где свет немотствует всегда

И словно воет глубина морская,

Когда двух вихрей злобствует вражда.

То адский ветер, отдыха не зная,

Мчит сонмы душ среди окрестной мглы

И мучит их, крутя и истязая».

Данте, «Божественная комедия». Перевод М. Лозинского

Этот отрывок из «Божественной комедии» Данте, на наш взгляд, передает идею авторов статьи «В мастерской сновидений о скорби: сны об интерпретации». Статья посвящена исследованию и анализу процесса переживания скорби, горя, утраты через работу сновидения.

«Работа горя может быть прослежена в содержании или сюжетной линии наших сновидений. Такие сны обычно содержат фрагменты проделываемой работы горя: гнев после ухода близкого человека, страстное желание воссоединения, проигрывание динамики взаимоотношений» (В. Волкан, «Работа горя: оценка взаимоотношений и освобождение»).

Авторами статьи являются руководитель семинара «Сновидения: от классической теории к практике интерпретации» И Гиль Сон и участники семинара. Семинар традиционно заканчивается прикладным анализом сновидений. Статья делится на 6 частей, каждая из которых предваряется вступлением, написанным И Гиль Сон.

Глубокий и профессиональный взгляд на сновидения и произведения в целом дается в следующих шести эссе. Евгения Фоминых анализирует фильм «Манчестер-у-моря», Наталья Кафидова — автор эссе о романе «Щегол», фильм «Девушка во сне» рассматривает Ася Митренина, о картине Сальвадора Дали «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения» пишет Максим Пасюков, анализ сновидения Джона Китса предложил Валерий Наумов, кинофильм «Наука сна» рассматривает Татьяна Рябова.

«Работа горя изнурительна. Бессознательно мы вновь и вновь возвращаемся в прошлое и находимся под его постоянной тяжестью. Более того, поскольку мы возвращаемся к элементам прежних взаимоотношений, мы постоянно сталкиваемся с одиночеством и острой тоской» (В. Волкан, «Работа горя: оценка взаимоотношений и освобождение»).

Статья Э.Р. Зиминой «Любовь тут рядом» посвящена удивительной истории Антона и не менее удивительной истории создания фильма про мальчика-аутиста и его семью режиссером Любовью Аркус.

В наше время, когда количество детей с аутизмом угрожающе растет, а феномен аутизма остается до конца не раскрытым, очень важно понимать феноменологию этого состояния.

Именно поэтому этот фильм стал настолько социально значимым.

Автор пишет: «В фильме Антон, как персонаж, — словно Пиноккио, который стал настоящим живым мальчиком».

В статье дается представление о современных психоаналитических концепциях аутизма. Идеи Ф. Тастин, Д. Мельтцера, М. Родэ, Г. Розенфельда, У. Биона, Э. Бик, Т. Огдена легли в основу психоаналитических представлений об аутизме.

Для выстраивания истории жизни Антона из разрозненных сенсорных ощущений, ошеломляющих эмоций, не «смонтированных фрагментов понимания» нужен был такой режиссер, как Любовь Аркус. Встречающемуся с аутизмом у детей и подростков психологу также необходим внутренний режиссер.

Статья задает важную теоретическую рамку для удержания невероятно разнообразных и чрезвычайно сильных впечатлений и переживаний от встречи с феноменом аутизма.

Интересная, новаторская статья В.А. Зимина «Катастрофическое изменение и кризис воображения» посвящена изменениям в аналитическом процессе под давлением внешних условий, связанных с пандемией.

Представляется чрезвычайно полезным, что в статье ясно и точно разбираются такие психоаналитические понятия, как тестирование реальности, бессознательная фантазия, метафорическое мышление, анимистическое мышление, сеттинг, аналитическая ситуация и аналитический процесс, в ситуации текущего кризиса. Рассматриваются дистанционный сеттинг, голос как объект, актуализация проблемы нарушения ранних объектных отношений, возможность работать за пределами динамики травматического актуального невроза, время и его переживание в условиях катастрофического изменения и кризиса идентичности.

Статья является важной и вдохновляющей, так как представляет собой пример того, как «катастрофическое изменение» (У. Бион), вызванное пандемией, порождающее кризис воображения, в результате «приводит к образованию качественно новой системы связей и отношений, т. е. к росту, а не к распаду».

Что же происходит с психикой при «катастрофическом изменении»? В статье отмечается, что происходит сбой связи с бессознательными фантазиями, не работает метафорическое мышление, приходит время «жуткого» (З. Фрейд), «когда что-то внешнее пробуждает или оживляет остатки примитивной анимистической душевной деятельности».

В статье мы находим как явный ответ (связанный с логическим мышлением) на вопрос о причине кризиса воображения в период пандемии — «страх заражения вирусом», «страх исчезновения Я», то есть страх смерти, — так и имплицитный (образованный метафорическим мышлением), но все тот же ответ. Автор пишет: «Одним из признаков травматичности ситуации было размывание временных границ. Большинство из нас на какой-то период утратили ощущение будущего. Поскольку никто не знал, как долго продлится этот период, стало очевидным, насколько наши представления о будущем контаминированы нашими страхами и желаниями». Переживание близости смерти не дает ощущения будущего, религиозные представления, обращенные к жизни после смерти, «контаминированы нашими страхами и желаниями».

И это далеко не единственный пример присутствия метафорического мышления в статье. Автор говорит о «Мессианской идее» (У. Бион), которая, как известно, возрождает жизнь после смерти. «Мессианская идея» спасения жизни показана в статье как бессознательная идея психоаналитиков, работающих удаленно во время пандемии.

Открытием в статье является сконструированная автором метафора «психического иммунитета». Анализируя кризис профессиональной идентичности при катастрофическом изменении, автор приходит к убеждению, что будет полезно использовать биологическую метафору (иммунитета) как метафору психического иммунитета, и использует эту метафору для анализа различных состояний психики под давлением внешней ситуации.

Автор приводит несколько виньеток, иллюстрирующих теоретические положения.

В заключение можно сказать, что, находясь в структурированном пространстве психоаналитической идентичности, автор в то же время приглашает нас к использованию метафорического мышления. Таким образом преодолевается кризис воображения, вызванный катастрофическим изменением во внутренней оппозиции жизни и смерти в связи с внешней угрозой, в результате чего мы видим образование «качественно новой системы связей и отношений» в мышлении. Это позволяет сформировать собственное отношение к психоаналитической практике в предложенных условиях.

А.Ф. Усков в дискуссии «Можно ль вернуть эту жизнь, эту быль, эту свободу?» к докладу В.А. Зимина «Катастрофические изменения и кризис воображения» рассматривает изменение аналитической практики в условиях пандемии в исторической перспективе. Развивающийся психоанализ с момента возникновения встречал серьезные вызовы со стороны реальности. Автор полагает, что скорее нужно обратить внимание на кризис памяти, чем на кризис воображения.

Обращаясь к актуальной ситуации в мире во время пандемии, локдауна, перехода на дистанционную работу аналитика и пациента, автор отмечает, что такие психические процессы, как проективная идентификация, перенос и контрперенос, контейнирование, ослабевают. Происходит размывание профессиональной идентичности психоаналитиков, становится проблематичным обучение психоанализу.

Опираясь на свои теоретические взгляды, исходя из опыта удаленной работы во время локдауна, автор приходит к заключению: «Психоаналитический процесс возможен во многих «предлагаемых обстоятельствах», если только психоаналитик понимает, что и зачем он делает, а более благоприятный вариант организации психоаналитического процесса по какой-то причине временно недоступен».

Статья В.А. Зимина «Фантазия превращения и метаморфозы реальности. Можно ли увидеть чужой сон?» посвящена глубокому анализу понятия «проективная идентификация».

Идеи автора развиваются в русле представлений З. Фрейда, М. Кляйн, У. Бион, Г. Розенфельд, Д. Мельцер, Д. Белл, Э. Спиллиус, которые рассматривали проективную идентификацию как форму невербальной коммуникации, содержанием которой является бессознательная фантазия.

Автор предлагает новое, теоретически и практически полезное, метафорическое измерение этой фантазии, определяя ее как фантазию превращения.

Анимистическое мышление (З. Фрейд, «Тотем и табу»), примитивное, архаическое мышление (Элиас Канетти, «Масса и власть») используют фантазию о превращении, как характерную черту того времени мыслить о реальности. Современный психоанализ исследует проективную идентификацию с точки зрения «превращения». Автор пишет: «…Р. Бриттон описал две формы проективной идентификации — “присваивающую” (“ты — это я”) и “приписывающую” (“я — это ты”). Можно сказать, что в “присваивающей” проективной идентификации самость превращается в объект, тогда как в “приписывающей” проективной идентификации объект превращается в самость».

Автор фокусируется на сценическом измерении бессознательной фантазии. «Изначально концепция фантазии была описана З. Фрейдом в этом сценическом регистре: через сцены соблазнения, кастрации и первосцены». В статье сценический аспект бессознательной фантазии о превращении рассматривается с теоретической, но также и с клинической точки зрения в связи со степенью «погружения» Я в объект или принятия объекта в самость. К такого рода патологическим феноменам относятся, например, такие психические процессы, как «образование множественных полиморфных форм идентичностей», включая Folie-a-deux (подробно описанное в статье), или психотические состояния, с проекцией своего Я в бредовый объект.

Приводятся две виньетки, иллюстрирующие феномен сценического разворачивания фантазии превращения, также описан случай «безумия на двоих», освещающий роль патологии матери в формировании Folie-a-deux, с «погружением» в чужие сны.

В богатой идеями статье автор рассматривает возвращение в современный мир анимистической культуры с элементами магического мышления, в связи с появлением виртуального, цифрового пространства, называя это новое явление «нео-анимистический мир» и «цифровая магия». Рассматривая это современное воплощение платоновских «теней

в пещере» новой реальности социальных сетей, автор добавляет детали и подробности к представлениям о мышлении в терминах «фантазии превращения в киберпространстве».

Статья Фрейда «По ту сторону принципа удовольствия» открывает нам возможность думать о смерти, об инстинкте смерти.

Читаем ли мы эту работу Фрейда по принуждению, т. к. бессознательная идея бессмертия ослепляет или влечение к смерти требовательно не отпускает, пока не перевернута последняя страница?

Статья М.М. Мучник «Быть или не быть. К 100-0летию статьи “По ту сторону принципа удовольствия”» приковывает читателя к этой теме глубоким погружением в одну из ключевых работ Фрейда; мы вовлечены, спускаясь к трагическим страницам в истории семьи Фрейда; мы не можем не слышать угрожающий гул погребального колокола в монологе «Быть иль не быть…», в судьбе Гамлета.

«Какие сны в том смертном сне приснятся,

Когда покров земного чувства снят?»

И Фрейду, и Шекспиру удалось приоткрыть для нас недоступный покров того, что по ту сторону бытия, отодвинув на мгновение или больше великую иллюзию бессмертия.

В статье М.М. Мучник мы не теряем, а удерживаем глубокие измерения ускользающей темы смерти, продвигаясь вместе с автором туда, где недоступный ранее свет режет глаза и вызывает попеременно и боль, и освобождение.

«Психика выступает как преграда на пути инстинкта смерти», — пишет автор.

«Игра с катушкой или монолог Гамлета — метафора колебаний, постоянно происходящих в психике». «Должны ли эти повторения связать невыносимые переживания, выступить для них контейнером, или их функция — не пропустить в душу невыносимые чувства?»

В статье, вслед за схемой, предложенной Фрейдом, рассматриваются детская игра, сон, перенос в психоанализе, и это «повторение» приводит к переработке идей и их развитию.

Как соотносятся в кабинете психоаналитика жизнь, развити